Арий писал(а):
ради бога добавляйте, у этой дивизии была короткая жизнь, интересно набрать материал об этой дивизии и судьбе воинов.
Видели ли Вы воспоминания воинов дивизии Каланчука, Черяпкина и других?
ЧЕРЯПКИН ИОСИФ ГРИГОРЬЕВИЧ, майор командир 57 танкового полка 29 танковой дивизии.
В боях под Гродно.
В марте 1941 года я был назначен командиром 57 тп 29 тд размещавшейся в г. Гродно. Дивизия развертывалась из легкотанковой дивизии, и ее части до начала войны еще не закончили формирования. Наш полк материальной частью и личным составом был укомплектован только примерно на половину. В нем имелось около 100 танков, но за исключением около 10 КВ и Т-34 все это были легкие танки Т-26 и БТ-7, многие к тому с основательным износом ходовой части. Танки КВ и Т-34 держались в большом секрете. Разгружали их ночью, из танкового парка не выводили.
Все мы чувствовали напряженность обстановки, но никаких конкретных указаний о приведении в боевую готовность нам не поступало. Вечером 21 июня мы всей семьей были в театре. Вместе с нами в ложе находился начальник политотдела армии, тоже с семьей. После возвращения из театра домой я во втором часу ночи через посыльного был вызван в штаб дивизии, где получил приказ объявит в полку боевую тревогу и выводить его в район сосредоточения.
Полк располагался в двух военных городках. Один из них находился в центре Гродно, недалеко от городского парка, а другой – на левом берегу Немана, в пригороде Фолюш. Штаб полка размещался в первом городке. После объявления боевой тревоги я приказал начальнику штаба полка майору Петухову выводить на сборный пункт подразделения из городка в центре города, а сам направился на Фолюш. Находившиеся здесь подразделения были менее подготовлены, и я опасался возникновения каких-либо заминок в организации выхода в район сосредоточения.
Когда прибыл сюда, городок уже бомбила вражеская авиация. Началась бомбежка и других районов города. Отправив под командой одного из комбатов в район сосредоточения танки из Фолюша, возвратился в штаб полка. Здесь глазам предстала следующая картина: прямым попаданием была разрушена та часть здания, где находились кабинеты начальника штаба, замполита и мой, во дворе штаба лежали убитые, медицинские работники перевязывали раненых, валялись разбитые мотоциклы.
Удостоверившись, что приказ о выводе танков и штаба выполняется в соответствии с планом, я поручил своему заместителю по по политической части старшему батальонному комиссару Третьякову организовать эвакуацию семей командиров и старшин-сверхсрочников, а сам поехал в выдвигавшиеся подразделения.
Примерно в 8 часов утра полк сосредоточился в рощах западнее Гродно и занял исходный рубеж. Экипажи завершили боевую укладку. Около 10 часов утра нас, командиров полков, собрал командир дивизии полковник Студнев Н.П. Он ознакомил с приказом командующего 3 армии генерал-лейтенанта Кузнецова В.И., которым дивизии ставилась задача нанести удар в северо-западном направлении и уничтожить прорвавшиеся через границу крупные группы противника, но границу не переходить. Мы тогда подумали еще, что это не настоящая война.
Нашему полку командир дивизии приказал рассредоточенной колонной в боевой готовности к встречному бою двигаться в направлении Конюхи, Голынка. Левее, в направлении Липщаны, Селко, должен был двигаться 59 танковый полк. К 12 часам полк выдвинулся на рубеж Наумовичи, Лабно-Огородники. Высланная вперед разведка сообщила, что в районе Голынки появилось до батальона мотопехоты с танками. Продвигаясь дальше, мы вскоре пришли в непосредственное соприкосновение с противником.
Сначала произошло столкновение с вражеской разведкой, а затем появился передовой отряд наступающих гитлеровцев. В коротком бою было уничтожено несколько немецких танков и бронетранспортеров, а остальные отошли назад. И сразу же над боевыми порядками полка появилась вражеская авиация, подвергнувшая нас ожесточенной бомбардировке. Во время этого налета, был тяжело ранен начальник штаба полка майор Петухов, которого эвакуировали в тыл.
После бомбардировке на нас двинулось не менее батальона пехоты в сопровождении танков и бронетранспортеров. Фашисты шли с засученными рукавами и расстегнутыми воротниками мундиров, ведя бесприцельную стрельбу из автоматов. Надо сказать, это производило впечатление. У меня даже мелькнула мысль, как бы не дрогнули наши боевые порядки. Я приказал подпустить немцев поближе и открыть огонь наверняка. Они не ожидали от нас серьезного сопротивления, и когда на них обрушился ураганный огонь из танковых пушек и пулеметов, были ошеломлены. Вражеская пехота сразу же утратила атакующий пыл и залегла. Завязавшаяся танковая дуэль, закончилась не в пользу фашистов. Когда загорелось более половины немецких танков и бронетранспортеров, противник начал отходить. Понес потери и полк. Имевшие бензиновые двигатели и слабую броню танки Т-26 и БТ, вспыхивали от первого попадания снаряда. Только КВ и Т-34 оставались неуязвимы.
Полк продвинулся до рубежа Перстунь, Голынка, где встретил сильную противотанковую оборону противника, а также стал подвергаться непрерывным атакам с воздуха. Во второй половине дня мы, по приказу, отошли к Гродно. 23 и 24 июня полк в составе дивизии вел бои с наступавшим противником юго-западнее и южнее Гродно. К концу третьего дня войны в строю в нем уже оставалось уже менее половины танков.
25 июня полку было приказано атаковать в направлении юго-западной окраины Гродно. Атака прошла удачно. Немцы или не успели закрепиться, или просто исключали возможность нашей атаки. Я сам был в атакующих порядках и видел, как под пулеметным огнем и гусеницами наших танков гибли десятки убегавших фашистов. Однако развить этот успех у нас не доставало сил.
В последующие дни остатки нашей дивизии отходили на восток южнее Немана. 28 или 29 июня, точно не помню, подошли к реке Щара, на восточном берегу которой уже были немецкие заслоны, контролировавшие места переправ через реку. По распоряжению командира дивизии из всех уцелевших танков, а их в дивизии осталось около 30, было укомплектовано экипажами, боеприпасами и заправлено слитым с других машин горючим 18 танков. Остальные же танки мы сожгли. Как тяжело было сжигать свои боевые машины! Некоторые танкисты целовали перед этим танки со слезами на глазах, словно прощаясь с самыми близкими родными, а некоторые просили, чтобы их танк поджег кто-то другой.
Щару форсировали с боем. Здесь я был ранен в голову и контужен. Пока механик водитель перевязывал меня и приводил в сознание, наши ушли вперед, а мы отстали от них. В дальнейшем с группой бойцов т командиров выходили из окружения. Минск обошли с юга, двигались дальше севернее Осиповичей, южнее Быхова переправились через Днепр, в районе Кричева вынуждены были повернуть на юг, в Брянские леса. Линию фронта перешли только 22 ноября 1941 года в составе группы командира 61 стрелкового корпуса генерал-майора Ф.А.Бакунина.
Вход
FAQ
Поиск
